вряд ли над этим трудился имиджмейкер, все Вадим Антонович постиг сам, своим разумом. Ну, молодец, что сказать.

Это он сам. А что бойцы? На них я тоже смотрел с сильным интересом, памятуя о первом впечатлении. Но здесь, собственно, впечатление одно: хищники в человеческом обличье, дрессированные и не очень. Спортивные единоборства — конечно, это виды, где агрессия, доминантность выплескиваются сильнее всего, это ведь не волейбол или бег с ходьбой, да и все прочее. Конечно, это накладывает отпечаток на все существо человека, и на внешность в том числе.

Широкие плечи, настороженные взгляды, плотно сжатые рты, поломанные уши… Все это приметы боксеров, каратистов, борцов, и все это в разной степени было у входящих в зал людей, молодых, но выглядящих старше своих лет. Почти все так выглядели, хотя парочка пацанов еще смотрели на мир детски-наивными глазами, и я подумал, что после турнира такие взгляды наверняка потухнут, приобретут волчьи или шакальи черты, в зависимости от произошедшего и от характера мальчишки.

Не было почему-то Бомбера с Аркадием Львовичем, без которого, видимо, этот заносчивый герой не мог и шага ступить… Ну да ладно, в конце концов, не только они, еще ведь будут люди прибывать, и предполагаемая турнирная сетка еще не раз поменяется. А с этими надо работать.

Вадим Антонович, солидно улыбаясь, подошел к Ракитину:

— Андрей Борисович? Рад познакомиться!

— Да мы знакомы немного, — усмехнулся тренер. — Встречались однажды на фуршете…

По лицу шефа я угадал, что он ни черта не помнит этот самый фуршет, вернее, не помнит там Ракитина, но он и глазом не моргнул, а внушительно произнес:

— Верно, но ведь там все так было, на бегу, а теперь познакомимся по-настоящему!

Ракитин кивнул, не вдаваясь в тему. Они обменялись рукопожатием. После этого шеф обратился к присутствующим, указав на меня:

— Ребята! А сейчас хочу вам представить своего помощника, организатора турнира…

И здесь он так ловко заплел речь, что я просто подивился. Сказал, что я предпочитаю псевдоним Боец, что сам собираюсь участвовать в турнире, и это нисколько не помешает мне быть организатором, расставлять и оценивать участников справедливо.

—…вы, может быть, слышали, что он победил на представительном турнире в Сочи?.. Ну вот! Участник и организатор в нем нисколько друг другу не мешают. Он умеет это разделить…

Надо же! Я умею это в себе разделять — вот не знал этого за собой!..

Но вообще говоря, это я так иронизировал, а по большому счету на самом деле решил организовывать все объективно, по-честному…

Пока босс разглагольствовал обо мне, я заметил, как один из парней наклонился к другому, прошептал на ухо. Тот внимательно выслушал, бросил быстрый взгляд на меня. Я понял так, что слух о событиях в Сочи расплылся по белу свету, и я теперь что-то вроде знаменитости…

—…и я хочу предоставить ему слово, — завершил босс, шикарно взмахнув рукой в мою сторону.

Теперь все взгляды устремились на меня.

Я твердо шагнул вперед.

— Здорово, парни! Рад всех видеть. Постараюсь быть как можно короче. Сейчас я соберу ваши данные. Составлю пары. Буду исходить из физических данных. Давайте обсудим вместе, но я предлагаю так: скомпонуем пары примерно по росту, по весу. А дальше — как пойдет. Всех моментов учесть невозможно, и какой-то элемент случайности будет, его не уберешь. А иначе мы просто никогда не начнем. Кто не согласен, пусть сразу отказывается, сейчас. Без проблем, без обид. До свидания, и все. А кто участвует, соглашается с правилами. Годится?

Я обвел взглядом суровые лица.

Насчет «отсечь несогласных» я, конечно, сказал намеренно, чтобы сместить акценты. Психологический расчет: несогласен, отказался, стал спорить — значит, трус. При всех сознался. Как говорится, путь назад отрезан. И толковать о недостатках турнирной сетки уже нечего, хотя они, конечно, есть.

По некоторым мелким признакам мне почудилось, что кое-кто не прочь и отвалить, пока есть возможность… но так и не решился. Взгляды пометались туда-сюда, руки судорожно дернулись… Нет, остались на месте. Ну ладно, значит, так тому и быть.

— Тогда сейчас начнем… Андрей Борисыч, — повернулся я к Ракитину, — прошу на минуту.

Мы отошли в сторону.

— Кто из наших будет участвовать? — спросил я вполголоса.

Ракитин подумал.

— Ну, твой Юра, так?..

— Так.

— И еще двоих возьмем.

— Марата и Гену?

— Да. Остальным, боюсь, рановато. Захотят-то они, конечно, захотят, но… переломаются, боюсь, ведь могут травмы на всю жизнь получить. Нет, пусть подождут.

— Ладно. Тогда надо им объявить ваше решение.

Ракитин отправился говорить со своими ребятами, а я вернулся к участникам.

— Значит, так. Сейчас разобьемся на пары. Посмотрите, запомните. Противники друг с другом не общаются. Предупреждаю сразу: если будут замечены случаи сговора, оба участника снимаются с соревнований. Расписание не окончательное, еще могут быть изменения… Еще: придумайте себе псевдонимы. Какие-нибудь броские такие, чтобы по мозгам било. Если что, со мной посоветуйтесь. Ну, поехали!

И началось распределение пар. Естественно, я старался это сделать равномерно, подобрать в соперники бойцов примерно одинаковых физических кондиций. В этом мне здорово помог шеф, попросту — давил авторитетом. Продолжал производить смысл, если угодно. Само присутствие «нового русского» со всеми атрибутами сильно преуспевающего человека влияло и дисциплинировало. Шеф контролировал процесс, густым голосом приговаривал:

— Да! Все верно. Реальное решение!.. — и в том же духе. Это внушало.

Распределили на самом деле настолько справедливо, насколько было возможно. Конечно, меня подмывало свести в пары представителей разных видов спорта: боксера с борцом-классиком, каратиста с вольником… но это было слишком сложно учесть. Хотя отчасти так и получалось.

Короче говоря, жеребьевка более или менее состоялась, утряслась. Наверняка не все были довольны, но если кто и был недоволен, тот предпочем прикусить язык.

Я несколько перевел дух. Первый организационный этап пройден, и похоже, самый сложный. Дальше должно пойти повеселее.

— Ну как насчет псевдонимов? — бодро спросил я. — Кто что придумал? Излагайте!

Чернявый молодой парень вскинул руку:

— А можно я буду Сильвестр?

— Да хоть Бармалей! — весело откликнулся я. — Это в честь Сталлоне, что ли?

— Ну… — смущенно замялся брюнет, — где-то да.

— Где-то да! — подхватил я, — прекрасный оборот речи. Решено! Отныне на время турнира ты Сильвестр. Звучит неплохо. Кто еще кем будет?..

— Насчет Бармалея… — прозвучал хрипловатый голос.

— Да? — я повернулся на звук.

Крепкий, жилистый, длиннорукий парень лет под тридцать смотрел исподлобья. Я думал, что он заговорит дальше, но он молчал.

— Ну? — решил я помочь ему. — Что — насчет Бармалея?

Он кривовато усмехнулся:

— Нормальная тема. Возьму.

Я постарался как можно артистичнее отреагировать на это:

— Отлично! Бармалей, значит? Пусть будет так!

Парни оживились, возникли улыбки, смешки. Фантазия заработала. На свет явились: Коля-морпех, Кентавр, Ледокол, Хабар, Гринго, Викинг… ну и так далее. Постепенно всем придумались некие эффектные звучные псевдонимы. Были, разумеется, попытки самоназваться Тайсонами и Форманами, но это направление я отклонил — нужно что-то свое, оригинальное, хотя вон не так давно один паренек из 21 века вполне успешно использовал образ Макгрегора в кулачке.

— Отлично! — с подъемом сказал я. А мне и правда эта процедура понравилась, был в ней некий драйв, творческое начало. — Теперь, парни, слушаем меня внимательно. Очень важно.

Как можно обходительнее я заговорил о том, что боец ММА не только спортсмен, но еще и артист…

Нет, так не годится! Артиста слава Богу, я успел отменить на лету, и на язык не попало.

—…особо важная персона, медийная личность! Понимаете, что это такое? Иначе говоря, знаменитость! А это накладывает особый отпечаток на поведение. Нравится нам это, не нравится… Если не нравится, никто не заставляет. Но тогда прощай бои, состязания, стало быть, прощай и деньги. А мы же с вами не дети, чтобы бесплатно драться, правильно?.. А если так, то надо соблюдать условия. Правила поведения известной личности…

Я намеренно избегал в речи слов «артист», «публичность», полагая, что это вызовет у слушателей нездоровые ассоциации. Вряд ли моя аудитория отличается эрудицией, и термин «публичный» мог быть воспринят ею как принадлежность к низкопробным занятиям, а артисты в глазах многих спортсменов — безусловные «голубки» с вытекающими последствиями.

Ребята слушали меня внимательно, некоторые — с заметным напряжением на лицах.

— Значит, правила! — вещал я. — А вернее, традиции. Одно из них… — здесь я значительно придержал голос, — пресс-конференция!